Начало можно прочесть тут.
Падди.
Полумрак, шум голосов. Запах, бьющий в нос с самого порога. “Табак” – всплыло в памяти определение. Табак, капуста, тушёное мясо, вездесущая рыба – коктейль простых запахов, щедро сдобренный ударной порцией пота. Бродяга потянул носом и живот его предательски забурчал, требуя себя наполнить.
– Проход не загораживай! – Суровый хриплый голос принадлежал женщине, будто срисованной с вывески заведения. Вернее, вывеску явно рисовали с неё, ни разу не приукрасив. Силой Мамаша О’Мур могла потягаться с большинством своих клиентов. – Проходи давай. Учти только, милостыню не подаю. Деньги-то есть?
Бродяга непроизвольно шагнул в сторону от двери. Деньги. Память подсунула образ металлических монет и бумажных банкнот. Увы, в карманах штанов ничего подобного не обнаружилось. Да и вообще ничего, кроме пары мелких дырок. Состояние было плачевным. Пошатнувшись, он пробормотал “Простите, мэм…” и развернулся в сторону двери.
– Падди! Падди, ты оглох, что ли? – Со стороны задней двери топал долговязый рыжий парень. – Что, опять всё на скачках просадил? Да не тушуйся, с кем не бывает, отыграешься ещё! Ма, – кинул он монетку наблюдавшей за ними хозяйке, – вот тут шиллинг. Мне маленькую, Падди большую, и пару кружек чего попроще. Мы пока на заднем дворике посидим, сто лет приятеля не видел.
– Доиграешься ты, Ди. Ох, доиграешься! – Тем не менее, голос мамаши потеплел, насколько может потеплеть голос прокуренного паровозного гудка. – Идите уж. Пришлю вам кого-нибудь с подносом. Только драк мне там не устраивайте.
– Ни за что, Ма, чесслово! – Парень, назвавшийся Ди, схватил бродягу за рукав и потащил к задней двери. За каким-то тёмным коридором оказался выход во двор.
Двор оказался неожиданно чистым, уютным и совершенно не напоминающим то, что творилось внутри заведения. Пара потемневших от времени, но тем не менее чистых дощатых столов, такие же протёртые множеством седалищ лавки. Где-то в глубине, под деревом, пара аккуратно одетых стариков играла. Кажется, в шашки.
– Ну что, Падди – Ди закинул ногу на ногу, – рассказывай, как докатился до жизни такой.
– Подожди, – вконец обескураженный Падди моргал, глядя на собеседника, – я не могу тебя вспомнить. Ты меня знаешь?
– Да нет, конечно. Первый раз тебя вижу. Но как увидел, как ты среди заведения глазами лупаешь, сразу смекнул – попал брат-ирландец в передрягу. А раз попал, значит выручить надо. И раз уж на то пошло, я – Ди. Дианах О’Доэрти. Но лучше просто Ди. Не люблю, когда меня полным образом именуют. Обычно это плохо кончается. Так что будем знакомы. Как тебя-то звать?
В сторону Падди протянулась ладонь с длинными жилистыми пальцами. На автомате пожав её, он вздохнул.
– Не знаю. Не помню. Вообще ничего не помню до сегодняшнего вечера. Очнулся в… парке на скамейке.
– Ого, брат. Вот это да. Ну ничего, разберёмся как-нибудь. У меня тоже такое было. В общем, слушай.
Я ещё пацан совсем тогда был, даже бриться ещё не начал. А батя, мир праху его, чтоб там ему в аду сковородка погорячее досталась, завсегда поддать любил. И подраться с залитых глаз, не разбирая дороги. Ну и схлестнулись мы с ним как-то под это дело. О, спасибо, Молли!
Рыжая девушка в переднике поставила перед парнями две миски исходящего паром тушёного с овощами мяса и кружки, налитые до краёв. “Эль” – привычно подсунула определение память.
– Красота. Эх, любит меня Мамаша, почти как родного. Ты ешь-ешь, вижу же, глаза голодные. О чем, значит, я? А, ну и вот. Врезал мне тогда па по первое число, а я ж говорю, мелкий совсем был. Иду по улице, сопли на кулак мотаю, на весь мир обижен. Нипочём, думаю, домой не пойду больше. А идти-то и некуда особо. Все соседи рвань такая же, кому я там нужен.
Ди как следует отхлебнул из кружки. – В общем, добрёл я до какого-то парка тоже, сел на скамейку. Обиженный. И не знаю, чего мне дальше-то делать. А тут мимо идёт парень. Ну как я сейчас, наверное. А тогда он мне жутко взрослым казался. Чего, говорит, ревёшь, падди? А я и говорю – я не Падди, я Дианах. И вообще, мол, иди ты, дядька, своей дорогой.
А он усмехается только. И по-доброму так, не как сволочи гнилые, что сначала конфетку предлагают, а потом потрошителям сдают. Все мы тут падди, говорит. В этом Лондоне слишком много англичан. И поэтому нам, ирландцам, надо держаться вместе.
– А дальше чего? – бродяга почти расправился со своей порцией и во все уши слушал историю нового знакомца.
– Чего-чего, пошли к нему на чердак и три дня пили так, что на третий день я имя своё вспомнить не мог. Эх, мировой был пройдоха, жаль, свалил. Ну по нему так и так каторга плакала. А я с тех пор взял за правило: видишь хорошего человека в беде – помоги, с тебя не убудет. А хороших людей я за милю чую. Так, что тут у нас?
На столе лежал листок бумаги с несколькими словами крупным почерком. Ди пробежался по нему глазами, сунул в карман и резко поднялся.
– А вот теперь нам с тобой пора валить.
– Зачем?
– Затем, что кто-то меня сдал. А я обещал Мамаше не устраивать тут драк. Пошли, у них есть чудная дырка в заборе.
Дырка оказалась плохо закреплённой доской в углу. Когда Падди протиснулся вслед за Ди, тот аккуратно приставил её на место.
Минутой позже они уже скрылись в густом тумане лондонских подворотен.
Продолжение можно прочесть здесь